Сегодня... Уже сегодня мне или дадут визу, или... Но все внутри меня кричит о том, что никакого "или" быть просто не может. И это меня пугает. Пугает настолько, что я даже сама не могу понять, чего же во мне больше - надежды или этого безотчетного ужаса. Да, я боюсь. Боюсь садиться в самолет, боюсь 16-ти часов полной беспомощности, боюсь встречи, боюсь всего того, чего сама с таким трудом добивалась. Боюсь и все-таки отчаянно хочу этого. Стараюсь как можно меньше думать о чемоданах и стойках регистрации, хотя готова сию же секунду побросать вещи в сумку и броситься вон из тесной квартиры, которую почему-то не могу больше называть своим домом. Да и есть ли на земле место, которое я могла бы назвать своим? Только если... возле него. И в этом случае любые декорации приемлемы. Любые. Правильно ли это? Я не знаю... Просто больше нет сил бороться, делать что-то наперекор этому притяжению... Ничего лучше, чем взять и уехать, я не придумала. И ничего больше не смогла. С первой минуты в самолете потянулись бесконечные дни ожидания. Дни вне времени и пространства. Скоро, уже совсем скоро... А я так боюсь. Боюсь, потому что помню... И Владивосток помню, и свою летнюю агонию. Да-да, до сих пор помню радостное предвкушение полета, собранный заранее рюкзак и подпрыгивающее от волнения сердце. Помню каждую воздушную яму, каждое подрагивание самолета... Да я же молилась о том, чтобы благополучно долететь! И долетела в конце концов. Никто меня не встречал. Никто мне не позвонил. Да и ждал ли меня кто-нибудь? Я приехала совсем одна в чужой враждебный город. Я одна шла изгибами его улиц. Сколько было тогда у меня? Два или три дня счастья перед падением в никуда. Перед теми долгими двумя годами липкого одиночества. Стоило ли оно того, я не знаю до сих пор. Так трудно оценивать эмоции. А совсем еще недавно, всего-то прошлой осенью, была солнечная теплая Япония и море флирта. И я была очень счастлива, гуляя по самому краю пропасти, в которую было очень больно падать. Я не сама упала, меня столкнули. Я так быстро разбилась вдребезги, что даже толком не успела что-то почувствовать. Четыре месяца унизительной радости от скупых похвал и снисходительности и четыре месяца ожидания. И дно пропасти. Дурные предчувствия, сбор чемодана в последний момент и тяжесть на сердце. Веселая истерика в Москве как последняя попытка скрыть свой собственный страх и растерянность. И снова самолет. Турбулентность. Внештатная ситуация при посадке. Эмоциональная мясорубка. И снова никто не встречал. И снова никто не позвонил. Да никто меня и не ждал. Чужая враждебная страна. Улицы незнакомого города. Пугающая пустота внутри. И опять все сначала. А теперь надо возвращаться - и я сама спровоцировала эту ситуацию. Неужели хотела испытать саму себя на прочность? Ну что ж... тогда поделом мне. Меня не оставляет чувство, что я сражаюсь с ветряными мельницами... Это не тот случай, не такой человек... да и не было у меня того тяжелого тянущего ощущения безысходности. И сейчас нет. Чего же я боюсь? Неужели я боюсь любить в полную силу? Неужели... я... боюсь быть счастливой?